ВСТРЕЧА РАС
(по мотивам произведений А. Ливадного)
(Иван Глущенко - Роланд)

Претор Совета Высших обратилась мыслеобразом к нам. Мы - дети Матери, команда ее корабля. Претор сейчас "она", уже месяц с того момента, как началась ее феминифаза. Претор бывает невыносима, когда она самка. Но долг выше чувств. Долг обязывает меня жить для нее и умереть за нее.

- Дети, Совет любит вас. Совет желает исследовать и полюбить низших существ. Они именуют себя людьми. Харрамины считают их обладающих правом жить. Мы должны найти в них то, что позволит Совету дать им знание звезд и единения. Совет любит вас. Любите ли вы меня?

Ответом ей стало покорное урчание Стража. Она еще не вошла в возраст половых фаз и оставалась самкой, какой и родилась. Я и Навигатор громко рыкнули, скрестив руки на груди. Как и положено членам нижних каст. Наши головы также склонились к груди, туда, где у харраминов бьется два сердца.

Претор удовлетворенно щелкнула носовыми пластинами и застыла на троне Матери.

Звезды растекались замысловатыми линиями по обзорным панелям и меняли свои цвета. Переход в Нижнем слое был долгим. Мы знали, что Совет любит нас, а мы любим друг друга. Мы всегда можем стать одним целым, если на то будет воля Матери.

Навигатор провел рукой по моему плечу, посылая мне мыслеобраз доверия. Я посмотрел на Матерь-Претора. Она подняла ладони в знак согласия. Страж оставалась безучастной. Она была из касты Стражей Совета и давала обет аскета. Матерь спустилась с трона к нам с Навигатором и мы очень скоро растворились друг в друге. Страж несла вахту…


… Когда я стал полностью сознавать себя… Не помню… В Доме харраминов всегда день и лето, но я знал, что когда-то знал еще и ночь… Еще я знал что когда-то был чем-то иным. Более простым и более… счастливым. Потом, когда Матерь-Претор сделала меня своим Воином, когда меня взяли в Семью, я узнал, что был человеком. Вернее, в моей памяти всегда был человек. Его звали Всеволод Полынин. Это я понял сразу, когда его память стала открываться для меня. Мне приходилось это скрывать, иначе другие харрамины сразу бы уничтожили меня. Они считали, что их психоблоки крепки и устойчивы, но забыли, что человек еще не закончил свою эволюцию и может приспосабливаться. Вот и осколки памяти Всеволода приспособились к блокам и стали просачиваться в мое сознание, заменять мои собственные воспоминания, превращая меня в человека. Нет, моя полимерная дерма по-прежнему оставалась красно-черной, у меня было два сердца, я обладал способностью разговаривать мысленно… Но я стал… Чувствовать…


… Бурю телепатического и физического оргазма остановил жесткий мыслеобраз Стража: "Объект!". В нашем сознании (в тот момент можно было сказать "нашем", мы были едины) возник образ чего-то отвратительного. Огромных размеров конструкция из какого-то металла, мертвая как и планета, по орбите которой она вращалась. Претор резко отстранил нас с Навигатором.

"ОПАСНОСТЬ!", - поразил нас всех жуткий мысленный вопль Претора. Мы резким движением заняли свои места. Страж возбужденно щелкала носовой пластиной, Навигатор был по-прежнему окружен аурой удовольствия. Матерь-Претор резко отдавала четкие приказы. Мы исполняли их, кажется, еще до того, как мыслеобразы Матери принимали окончательную форму.

Корабль пришел в движение. Тонкие с'атархи быстро появились из под корпуса, их черные хищные навершия засветились синевой. Заработали ранее спящие маневровые пульсары. Навигатор гортанно зарычал, вонзая пальцы в ламем, который недовольно взвизгнул, передавая биотоки мозга пилота в механику корабля.

Но было поздно. Мы все осознали это за миг до того, как сноп ослепительного света вырвался из груды космического металла и сжег нас…

"Люди…", - последний мыслеобраз Матери-Претора был полон удивления. Но там, где-то под покровом тонких эфирных материй ее мысли, я четко увидел зарождающееся новое сознание харрамина, прежде невозможное для нас. И имя ему было Ненависть…


Выписка из биопсихологических записей памяти главного бортового ламема.

За 15,6443 стандартной единицы времени до катастрофы.
…Зафиксировано воздействие обратного N-поля мощностью 2,4 критической нормы…

За 9,4508 стандартной единицы времени до катастрофы.
… Воздействие обратного N-поля вызвало эмиссию Нижнего слоя. Произведен принудительный выход в Верхний слой…

За 9,1277 стандартной единицы времени до катастрофы.
… Внешними системами наблюдения обнаружен неопознанный объект не установленного происхождения. Семья проинформирована…

За 5,0871 стандартной единицы времени до катастрофы.
… Произведен физико-ментальный анализ объекта. Психосоматические и радио запросы Корабля остались без ответа. Характеристики объекта в физическом пространстве следующие: …

За 3,2986 стандартной единицы времени до катастрофы.
… Семья предприняла попытку атаки. Действия Матери основаны на положениях Четвертой части Белой книги Кораблей и признаны легитимными. Активизирована система аннигиляторов с'атарх…

За 1,1032 стандартной единицы времени до катастрофы.
… Зафиксировано фотонное излучение со следующими характеристиками:…

За 0,0012 стандартной единицы времени до катастрофы.
… Критическое повышение уровня температуры внешней полидермы Корабля…

За 0,0001 стандартной единицы времени до катастрофы.
… Ситуацию признаю критической. Перехожу в режим анабиоза.

Вот все, что нам удалось узнать о том, что произошло…

В абсолютной тишине, которую можно было легко назвать пустой темнотой, не было ничего. Я чувствовал, что там, за пеленой безвременья есть звезды, свет и тепло которых терялись во мраке полного отсутствия мыслей. Холод, нестерпимый холод и тишина… Затем я понял, что лежу на спине, вернее, на том, что когда-то было спиной…

Внезапно чувства вернулись ко мне. Удар боли! Руки, ноги, торс, голова… Клочья моей плоти вопили о сотнях лезвий, вонзившихся в мое тело. Не было ни одной мышцы, которой я мог бы действовать. Лишь одно сердце из двух продолжало работать, тихо и нервно отбивая слабые сжатия. Ему и качать то было нечего. Остатки моей лимфы впитались в то, на чем лежала моя растерзанная катастрофой плоть. Мне оставалось только мучатся от вселенской боли и… ждать.

Когда восстановился мозг, я стал лихорадочно искать свою семью. Долго, мучительно долго никто из них не отвечал. Мутная тишина в мыслеэфире есть ад для харрамина. Зачем я выживаю, если те, кого я любил больше жизни безвозвратно мертвы? Остановись, регенерация! Оставь меня, бессердечный бог харраминов! Дай мне уйти к ним! К доброму Навигатору, жестокому Стражу, к любящей и нежной Матери! Пожалуйста…


…Кажется, спустя вечность, когда мне почти удалось остановить восстанавливающие процессы в моем организме, но, все-таки, внезапно прозрел правый глаз и заработали смазочные железы. О, ирония! Я, могучий и верный воин, поклявшийся жить и умереть для Матери и Семьи. Слабость для меня - абсурд даже на генетическом уровне. Растерзанный и одинокий, потерявший смысл своей жизни. Нарушивший клятву, выжив. Я лежал под незнакомыми мне звездами, уничтожал себя и… плакал. Вязкие слезы текли из моего глаза от бессилия, от невозможности остановить проклятье регенерации. Воин, побеждавший тысячи раз в битвах со смертью, проиграл в маленькой схватке с жизнью, не смог умереть, даже когда захотел…


… Корабль для любого харрамина всегда много большее, чем просто механическое устройство передвижения или экипаж. Тот кто управляет небесной машиной зовется у нас Отцом или Матерью, как было в нашем случае. Команда же такого корабля суть есть их дети, корабль - дом, семья и защита, живущая не по законам Совета, но по законам небес, космоса. Чтобы выжить здесь, мы должны быть одним целым, любить друг друга, чтить Матерь или Отца и беспрекословно повиноваться им…

… Корабль не выжил. Хотя метаболические процессы его организмов рассчитаны на многие негативные факторы космоплавания, как то переход между слоями, холод, скорость и поддержание работы с'атархов, к столь мощному световому излучению его многослойная дерма была не готова. Все, что он мог сделать в той ситуации, повинуясь своим инстинктам, это попытаться нас спасти…


Место в пространстве неизвестно. Время неизвестно.

… Обоженное тело корабля, казавшегося микроскопическим на фоне серо-зеленого шара планеты, медленно дрейфовал к атмосфере этого неизвестного харраминам мира. Песчинка погибшей биоструктуры, заключившая в себе тела четверых, израненных, впавших в глубокую кому, подсознательно обозленных существ. И существ этих не видели еще те, кто там, внизу, под покровом тяжелых, метано-кислотных облаков, влачили свое жалкое, но оплаченное существование. Горстка мужчин - отбросов общества, рабов факта собственного рождения на свет, горстка женщин - только официально противоположных по статусу мужчинам, фактически же являющих собой то же самое. А теперь и четверо харраминов… Неведомых… Иных…